Pure Acetone @pureacetone@qoto.org

Lodestone — это бесплатный и открытый инструмент для хостинга серверов Minecraft и других многопользовательских игр, разработанный с акцентом на простоту использования и безопасность.

Платформа предлагает интуитивно понятный интерфейс, установку в один клик, управление состоянием сервера в реальном времени, файловый менеджер и инструменты для совместного управления.

Также доступны расширения через макросы.

Lodestone совместим с Windows, Linux и MacOS.

https://github.com/Lodestone-Team/lodestone/

Китай объявил вознаграждение за поимку тайваньских YouTube-критиков
Власти КНР внесли в розыск двух тайваньских видеоблогеров, критикующих правящую партию Китая. Полиция предлагает вознаграждение до 25 000 юаней (примерно 3523 доллара США) за любую информацию, которая поможет следствию или приведёт к задержанию.
Тайбэй расценивает такие действия как попытку создать «запугивающий эффект» и распространить давление Пекина за пределы материка.
Это не первый подобный шаг. Ранее Китай привлекал агентов для слежки, физического преследования и запугивания критиков коммунистической партии, проживающих в США и других странах.
По информации ФБР, Пекин задействует сотни сотрудников тайной полиции по всему миру, чтобы подавлять диссидентов и критиков режима за рубежом.
— — —
China offers bounty for capturing Taiwan YouTube critics
China has issued warrants for two Taiwan-based YouTube creators who criticize the ruling party. Police are offering rewards of up to 25,000 yuan (about US$3,523) for information leading to an arrest or aiding the investigation.
Taiwanese authorities say the bounties are intended to intimidate and export Beijing’s pressure tactics beyond the mainland.
This move follows earlier cases in which China hired agents to stalk, monitor, and intimidate critics living in the United States and elsewhere.
According to the FBI, China deploys hundreds of covert police officers overseas to suppress dissidents and silence critics abroad.
Хэштеги:
#Китай #Тайвань #Цензура #СвободаСлова #YouTube #ПреследованиеДиссидентов #ТайнаяПолицияКНР #ИнформационнаяБезопасность #Пекин #Авторитаризм

PyPDFForm — библиотека Python, специально разработанная для работы с PDF-формами.

Она предлагает удобные функции для инспектирования данных, заполнения форм с помощью словаря и создания полей на PDF-документах.

Кроме того, библиотека поддерживает извлечение страниц и объединение нескольких PDF-файлов, что делает её универсальным инструментом для работы с документами.

https://github.com/chinapandaman/PyPDFForm/

⚡️**В ChatGPT появятся групповые чаты** Энтузиасты раскопали в веб-версии ChatGPT следы новой фичи «**Group chats**». И воображение сразу взыграло, когда я увидел это название. Сэм Альтман недавно в одном интервью высказался критично о Slack и во что весь рабочий процесс общения превращается. Оказывается, его высказывания были не без почвенные! Но об этом отдельно. Похоже, OpenAI готовит возможность общаться с ChatGPT и другими людьми в одном общем чате. Казалось, что меня уже сложно удивить новыми фичами, но вау, это же просто потрясающий шаг! Замкнуть на себя еще и рабочие чаты, где AI и агенты будут помогать процессам. **Что нашли:** – Появится кнопка «**Start a group chat**», которая создаёт ссылку-приглашение. По ней можно будет присоединиться к чату и видеть всю предыдущую переписку. В боковой панели добавится раздел Group chats (там где проекты и история ваших чатов). – У групповых чатов будут свои custom instructions, отдельные от личных. Можно выбрать, чтобы ChatGPT отвечал сам или только если его упомянуть (классические подходы в чатах и чатботах). При этом память из вашего личного профиля не используется, то есть контексты полностью изолированы. – В коде веб-приложения также нашли упоминания реакций на сообщения, ответов на конкретное сообщение, индикатора «кто-то печатает», загрузки файлов, создания изображений и веб-поиска. Аааа 🤩 Основателям Slack в этот момент поплохело. Вы только представьте, люди всё больше времени проводят в ChatGPT, а будут еще больше (и тут привет соц сетям и привет всем мессенджерам). У OpenAI амбициозная цель: 1 млрд пользователей DAU, не спроста они вводят во множестве стран дешевый тариф Go, обещания инвесторам сами себя не выполнят, подталкивают! Особенно рынок Индии, который является вторым по размерам для OpenAI, но вероятно станет первым. Пока OpenAI официально не объявлялли о запуске, но, похоже, это ранняя подготовка к релизу. Если всё подтвердится, ChatGPT впервые станет по-настоящему мультипользовательским.

Sergey Pakhandrin в X: «⚡️В ChatGPT появятся групповые чаты Энтузиасты раскопали в веб-версии ChatGPT следы новой фичи «Group chats». И воображение сразу взыграло, когда я увидел это название. Сэм Альтман недавно в одном интервью высказался критично о Slack и во что весь рабочий процесс общения https://t.co/sC0jBq3YiN» / X
https://x.com/pakhandrin/status/1988076931871281492

(1) Проф. Преображенский в X: «Потрясающее фото. Оно сделано в Кёльне в апреле 1933 года, в самом начале нацистских гонений на евреев. Тогда гитлеровцы проводили кампанию по бойкоту еврейских бизнесов. На фото - Рихард Штерн, спокойно и без страха вышедший к нацистам. Штерн - еврей, ветеран Первой мировой, https://t.co/bLT1JJmfRO» / X
https://x.com/prof_preobr/status/1987760720386072831

Доктрина разрушительного влияния
Российское руководство во главе с Путиным продолжает ползучую стратегию террористического давления на Украину. Каждый новый день вторжения добавляет мрак к мировой политической картине, уже находящейся в состоянии максимальной турбулентности за многие десятилетия.
Глобальная динамика напоминает синусоиду. Где-то мелькают огоньки надежды — попытки стабилизировать ситуацию в Газе или договорённости между властями ДР Конго и повстанцами М23. Но раны, вроде катастрофы в Судане, эскалации вокруг Венесуэлы и непрекращающейся войны России против Украины, остаются открытыми и кровоточащими.
Одним из объяснений нынешнего этапа российской агрессии становится неспособность Путина искать дипломатические выходы из устроенной им бойни. Первоначальная логика — геополитическая, ресурсная, военная — давно смазалась и стёрлась. Даже среди самих россиян нет ясного понимания, ради чего продолжать убивать украинцев, мобилизовать своих граждан и превращать внутреннюю жизнь в милитаризированный хаос. Большинство устало, поддержки экспансионистским фантазиям Кремля практически не осталось. Зачем брать под контроль выжженные руины Донбасса, если демографическое вымирание само по себе ведёт к будущей утрате богатейшей Сибири в пользу Китая?
Неудивительно, что часть западных аналитиков рассматривает нынешнюю фазу войны как дуэль характеров Путина и Трампа. Противостояние выходит за пределы Украины: речь о желании Москвы продолжать вредоносное вмешательство в мировые процессы, получать удовольствие от разрушения, запугивания, подрывных действий.
В ночь на 14 ноября Украина снова пережила тяжёлую атаку. В одном только Киеве убиты семь человек, десятки ранены, разрушения значительны. Удар пришёлся и по посольству Азербайджана — событие, по сути, являющееся актом российской агрессии против Баку. Так Москва втягивает всё больше стран в орбиту своего бездумного террора, стремительно разрушая собственную репутацию в глазах Глобального Юга.
Продолжая прикрываться риторикой «мира» и одновременно занимаясь насилием и захватами, Россия идёт к стратегической изоляции. Многие государства Азии и Африки готовы тактически пользоваться российскими ресурсами или принимать подачки, но как только поток щедрости иссякнет, окно лояльности закроется, и Москве придётся столкнуться с последствиями.
Падение Путина неизбежно приведёт к периоду внутренней нестабильности, возможной фрагментации и вспышкам насилия. Неспособность направлять разрушительность вовне делает её внутренним ядом.
Показателем грядущего кризиса становится удушение российской экономики. Украина наносит удары по объектам, которые обеспечивают работу российской военной машины и подпитывают бюджет войны. Это попытка уменьшить деструктивный потенциал России, который давно лишён какой-либо идеологической оболочки и удерживается исключительно на финансовом топливе.
Так, в ответ на удары по Киеву украинские силы атаковали крупный нефтяной терминал в Новороссийске. Его остановка сокращает поток нефтедолларов, а значит — и возможности для террора. В сумме в 2025 году Россия недосчитается около 37 млрд долларов бюджетных доходов из-за санкций и украинских ударов. Потери серьёзные, но российский лидер не спешит выйти из созданного им тупика — в отличие от венесуэльского Мадуро, который хотя бы попытался имитировать шаг к примирению.
Хэштеги:
#Россия #Украина #Путин #ТеррорРФ #ГлобальнаяПолитика #Война #АгрессияРФ #МеждународныеОтношения #Азербайджан #Новороссийск #Санкции #ГлобальныйЮг #РоссийскаяЭкономика #ВоеннаяАгрессия #МеждународнаяБезопасность

(1) John Falstaff 🏴‍☠️ в X: «@prof_preobr Это романтизация, нормализация войны. Орду приучают, что умирать это весело и забавно. На войне хорошо, там романтика, эмоции, чувства, любовь, дружба и приключения... И поверьте - тысячи ебанутых, добровольно полезут в мешки, что бы стать похожими на героев популярного сериала!» / X
https://x.com/zagi_zung/status/1989772518157082819

The Russian market has quietly slipped into a new monetary reality. With Western currencies restricted, shadow-priced, or politically dangerous, the yuan has become the default escape hatch for businesses, banks, and ordinary citizens. What began as a tactical workaround to sanctions is turning into a structural reorientation of the entire financial system toward China. The shift looks pragmatic on the surface, yet it carries deep strategic consequences: dependence on a foreign currency whose issuer holds all the leverage.
#hashtags
#RussiaEconomy #Yuan #Sanctions #Geopolitics #Finance #China #DeDollarization #CurrencyShift #RussianMarket #economicrisks

The yuan in Russia behaves like an exotic fish accidentally released into a drying pond: it wasn’t native to the ecosystem, yet somehow it became the only one still swimming.
Who’s buying it — and why — becomes obvious once you line up the political, financial, and everyday motives.
The buyers fall into three main groups.
First is the business sector that trades with China and now survives inside a sanctions-tilted environment. The dollar and the euro have turned toxic: banks fear secondary sanctions, transactions are delayed, payments get rejected. The yuan is the only major currency channel where some semblance of stability remains. For importing electronics, machinery, components, and for various intermediary schemes, it has become the working currency.
Second are banks and large investors. They need to park liquidity somewhere, and currency-denominated instruments inside Russia are limited. Chinese bonds offer at least some yield and are considered “sanctions-safe.” The yuan also allows certain international settlements without navigating the minefield of U.S. compliance.
Third is the general public — and this is the most curious part. People are searching for a “non-sanctioned dollar substitute.” Dollars and euros in Russia now resemble rare animals in a cage: technically allowed, but nearly impossible to encounter in the wild. The yuan looks like a new “quiet safe,” even if it is less predictable. Psychologically, it’s a replacement for the familiar, with the hope that it will be more shielded from the state and geopolitics.
Why is all this happening? Because Russia is being forced to pivot its financial system eastward. Sanctions have sealed off the Western pipelines, and the yuan is the only major currency that doesn’t trigger immediate complications.
This eastern dollarization creates a paradox. On one hand, the yuan helps bypass restrictions. On the other, it makes the economy dependent on the currency of a state whose interests don’t always align with Russia’s. If Beijing ever decides to tighten the valve, the extent of this dependence will become painfully obvious.
People are buying yuan out of pragmatism, fear, and lack of alternatives. But it’s a medicine with side effects: it helps with the immediate pain, yet reshapes the entire financial structure, binding it to China far more tightly than many are ready to admit.
Look closely, and you can already see a “quasi-Chinese settlement zone” forming inside Russia — a new financial reality with long-lasting consequences.

retroshare://channel?name=The%20yuan%20in%20Russia%20behaves%20like%20an%20exotic%20fish%20accidentally%20released%20into%20a%20drying%20pond%3A%20it%20wasn%E2%80%99t%20native%20to%20the%20ecosystem%2C%20yet%20somehow%20it%20became%20the%20only%20one%20still%20swimming.&id=15ae701855369ca9f18f737731266221&msgid=6b67177897af2dd8350d0bc9baeb02d296ed3c12

The Russian market has quietly slipped into a new monetary reality. With Western currencies restricted, shadow-priced, or politically dangerous, the yuan has become the default escape hatch for businesses, banks, and ordinary citizens. What began as a tactical workaround to sanctions is turning into a structural reorientation of the entire financial system toward China. The shift looks pragmatic on the surface, yet it carries deep strategic consequences: dependence on a foreign currency whose issuer holds all the leverage.
#hashtags
#RussiaEconomy #Yuan #Sanctions #Geopolitics #Finance #China #DeDollarization #CurrencyShift #RussianMarket #economicrisks

The yuan in Russia behaves like an exotic fish accidentally released into a drying pond: it wasn’t native to the ecosystem, yet somehow it became the only one still swimming.
Who’s buying it — and why — becomes obvious once you line up the political, financial, and everyday motives.
The buyers fall into three main groups.
First is the business sector that trades with China and now survives inside a sanctions-tilted environment. The dollar and the euro have turned toxic: banks fear secondary sanctions, transactions are delayed, payments get rejected. The yuan is the only major currency channel where some semblance of stability remains. For importing electronics, machinery, components, and for various intermediary schemes, it has become the working currency.
Second are banks and large investors. They need to park liquidity somewhere, and currency-denominated instruments inside Russia are limited. Chinese bonds offer at least some yield and are considered “sanctions-safe.” The yuan also allows certain international settlements without navigating the minefield of U.S. compliance.
Third is the general public — and this is the most curious part. People are searching for a “non-sanctioned dollar substitute.” Dollars and euros in Russia now resemble rare animals in a cage: technically allowed, but nearly impossible to encounter in the wild. The yuan looks like a new “quiet safe,” even if it is less predictable. Psychologically, it’s a replacement for the familiar, with the hope that it will be more shielded from the state and geopolitics.
Why is all this happening? Because Russia is being forced to pivot its financial system eastward. Sanctions have sealed off the Western pipelines, and the yuan is the only major currency that doesn’t trigger immediate complications.
This eastern dollarization creates a paradox. On one hand, the yuan helps bypass restrictions. On the other, it makes the economy dependent on the currency of a state whose interests don’t always align with Russia’s. If Beijing ever decides to tighten the valve, the extent of this dependence will become painfully obvious.
People are buying yuan out of pragmatism, fear, and lack of alternatives. But it’s a medicine with side effects: it helps with the immediate pain, yet reshapes the entire financial structure, binding it to China far more tightly than many are ready to admit.
Look closely, and you can already see a “quasi-Chinese settlement zone” forming inside Russia — a new financial reality with long-lasting consequences.

retroshare://channel?name=The%20yuan%20in%20Russia%20behaves%20like%20an%20exotic%20fish%20accidentally%20released%20into%20a%20drying%20pond%3A%20it%20wasn%E2%80%99t%20native%20to%20the%20ecosystem%2C%20yet%20somehow%20it%20became%20the%20only%20one%20still%20swimming.&id=15ae701855369ca9f18f737731266221&msgid=6b67177897af2dd8350d0bc9baeb02d296ed3c12

Former U.S. president Donald Trump has spent the autumn buying at least $82 million worth of municipal and corporate bonds, according to filings from the U.S. Office of Government Ethics (OGE).
His new portfolio includes securities from Netflix, UnitedHealth Group, Boeing, Meta, Home Depot, Broadcom and Intel — companies directly affected by policies enacted during his administration.
One of the most notable moves came in August, when Trump executed a deal that resulted in the U.S. government acquiring nearly 10% of Intel. Bloomberg describes this as an unusually heavy-handed market intervention, which the administration defended as essential for safeguarding domestic chip manufacturing.
#hashtags
#Trump #USPolitics #Bonds #Markets #Intel #Bloomberg #CorporateFinance #EthicsFilings #Investments #USGovernment #TechIndustry

Ukrainian military analyst Michael Kofman has published an essay following his latest visit to Ukraine, reporting on the situation at the front.
There is little new information, except yet another confirmation that many frontline positions are now held by just two or three Ukrainian soldiers, with large gaps between them.
The “large gaps” Kofman describes are stretches of the frontline measured in kilometres.
Ukrainians are well aware of this, but another outside observer’s testimony still adds weight to the overall picture.
These empty kilometres are where Russian soldiers slip through — sometimes in ones or twos.
Drop by drop: you can’t kill everyone, someone gets through, and then they accumulate.
The result is a situation where two or three Ukrainian soldiers might be holding a position, while behind them, further in the rear, a few dozen Russian soldiers have already accumulated.
This is what people mean when they report that “50 soldiers infiltrated” somewhere.
It’s not that all 50 slipped through at once — they seeped in drop by drop.
Ukrainian forces try to monitor these vast empty spaces with drones, but technology can never fully replace human eyes. There will always be blind spots, and weather — fog, rain, and so on — plays its part.
And then there is the issue of scale: just as a modern tank-barn is no longer destroyed by two or three drones but instead by thirty to fifty (yet still destroyed), an empty gap kilometres long is not infiltrated by two or three soldiers, or twenty or thirty, or even a hundred, but perhaps by three hundred creeping in drop by drop.
Most of those three hundred will eventually be taken out by drones, but dozens will accumulate and gain a foothold.
The ideas of an “impenetrable drone wall,” an “unbreachable front,” or an “absolutely lethal kill-zone” are myths that have nothing to do with reality.
There is an old military axiom, drilled into cadets from their first training days: every defensive line can be breached — and drones do not change that.
Here is one real-world example from summer 2022, which I know personally: seven Territorial Defense soldiers (essentially light infantry) holding a stretch of the line.
To their left, 1.5 kilometres away, was a fortified position with about 30 troops. To their right, 700–800 metres away, another position with around 15 soldiers.
The mission of those seven men — almost a full squad — was to observe the river (and on their own initiative, they heavily mined the riverbanks as well).
And this was not even a major sector — far from the hottest part of the front.
Over the years the situation has worsened, and now even on the hottest sectors there simply aren’t enough troops — not because Ukraine has run out of people (as Russian psyops claim), but because one part of society was never mobilised, and another part deserted.
We are talking about hundreds of thousands of people — and that’s only men.
It’s not my place to judge why this happened, but the battlefield does not tolerate emptiness: if there are no friendly soldiers somewhere, enemy soldiers will inevitably come.
No drones or robots can fix that — they can raise the cost for the enemy, but as long as the enemy is willing to pay that cost and trade lives for territory, they will keep advancing.
The way out is mobilisation and combating desertion. History provides many examples — often in far worse conditions — and the solutions are well known.
This is not a matter of choice. There is no alternative. The alternative is defeat, loss of sovereignty, and loss of statehood.
Moscow understands this perfectly, which is why it invests enormous resources into sabotaging mobilisation and increasing desertion in Ukraine.
@yigal_levin
#hashtags
#UkraineWar #MilitaryAnalysis #Frontline #Kofman #Defense #Infantry #DroneWarfare #RussiaUkraineWar #Security #Geopolitics #ModernWarfare #Mobilization #Desertion #BattlefieldReality #EasternFront

**English Translation:**
Zelensky as Netanyahu… An analysis of events… “The trap of mistakes and kompromat.”
It does not matter what exactly happened in Israel on 07 October.
Or rather — it matters a great deal, but not for the purpose of this analytical argument.
Whether it was an error, a staged event, a setup, a late reaction, a failure, a deliberate provocation meant to destroy Hamas and, as a consequence, the main target — Iran’s nuclear programme — or something else entirely… no longer plays an informational role.
What matters is that the event has already been written into the history of the planet and the country as a major tragedy with a huge number of victims.
And this is exactly how it will be perceived by most Israelis and their descendants in the future.
This means that the roles of certain political figures in these events have already been assigned — even if these roles were false, manipulated, or artificially imposed.
Netanyahu’s role in these events is widely viewed as deeply compromised.
He missed the threat despite numerous warnings.
After that, he fell into what can be called a “trap of mistakes and kompromat.”
By manipulating the timeline of events and the analysis of Netanyahu’s actions, one can exert serious influence over him and his government — which is exactly what is happening.
Netanyahu has become a subordinate figure to forces that possess the truth about the events and about his and his allies’ involvement.
It is even possible that these forces were the primary generator of the events themselves. This cannot be ruled out.
This is a very convenient form of kompromat and external pressure, because it is built on the victim’s own mistakes.
Netanyahu is now forced to maneuver and appease anyone capable of ending his political career — or worse.
This pressure drove him toward escalating not only a local conflict but a regional one, including cooperation in actions against Iran, even though such a war could be extremely dangerous for Israel and for Jewish communities globally.
And this danger has not disappeared.
But despite the risks, Netanyahu is now more interested than ever in prolonging the current phase of active conflict, because it postpones the judgement and the potential investigation of his role.
A similar pattern has emerged with Zelensky — though in a softer form at first glance.
A corruption scandal in such a vital sector undermined public trust in the government as a whole.
And this — during a brutal war consuming lives and resources.
However:
The West will deliberately forgive — and has already forgiven — this “indiscretion,” because it places Zelensky firmly on a hook he cannot escape.
In essence, Ukraine is shifting into full external governance, full dependency and dictated terms.
From now on, the collective West will run Ukraine. It will control budgets, kickbacks, and every major decision.
This is why in the near future the Ukrainian leadership will try to compensate with hyperactivity: counteroffensives despite losses, aggressive anti-corruption purges, harsher rhetoric domestically and internationally, arrests of Zelensky’s close allies, and even the elimination of key figures and witnesses.
Rotations in the army and government will follow.
Deportations of draft-eligible men back to Ukraine may begin, along with other measures that would have been unthinkable only a week earlier.
And above all:
At any moment, both the physical lives and the political clans of Netanyahu or Zelensky can be ended by a precisely guided missile or shell — not necessarily fired by an official enemy.
Everyone understands this — especially those tied into this system of mutual coercion.
This is why the conclusion is: these scandals and crises appear to be the work of a subtle and effective strategic centre — currently abstract, unseen — that has, through simple mechanisms, taken control over a significant European country with a not-insignificant military.
**Hashtags:**
#Geopolitics #Netanyahu #Zelensky #MiddleEastCrisis #UkraineWar #PoliticalAnalysis #PowerStructures #Kompromat #ExternalGovernance #RegionalConflict #securitypolitics

Memory Hole Chronicles
https://orwellboxxx4.blogspot.com/2025/11/blog-post_16.html

(529) Нефть дешевеет | Новая эпоха человечества с арбузами в стаканчиках (English subtitles) - YouTube
https://www.youtube.com/watch?v=4eJeu9zhkTg